Решение вынесли после трех судебных заседаний, последнее из которых обернулось настоящим изнуряющим марафоном. С утра и до вечера тянулись слушания, а ночами юристам приходилось готовить свою позицию.
Направление абстрактное, скрепы духовные
При этом сама основа обвинения, в общем, абсурдна: Центр защиты прав СМИ стал первой НКО, у которой «политическое» (для того, чтобы стать инагентом, организация должна получать финансирование из-за рубежа и заниматься политической деятельностью) нашли даже не в деятельности организации, а исключительно в различных интервью ее главы, признанного медиаэксперта, Галины Араповой. По мнению Минюста, юрист и специалист узкой области права не может критиковать законодательство и давать свои правовые оценки, это сразу же становится «влиянием на государственную политику». А ведь даже позиция Конституционного суда РФ на этот счет однозначна: он жестко разграничивает деятельность организации и деятельность публичного лица.
Впрочем, даже ответить на вопрос, что же именно является «государственной политикой», которую так целенаправленно пытается менять Центр защиты прав СМИ через своего руководителя, сотрудники Минюста на заседаниях так и не смогли.
«Человек вменяет нам попытку изменения государственной политики, и она сама не понимает, что это такое, – возмущается Галина Арапова в беседе с Лениздат.Ру. – Ей кажется, что это что-то абстрактное: направление, куда мы движемся, плюс скрепы, наверное, духовные». Тем временем государственная политика – это конкретные нормативные акты, которые подписываются президентом.
«На наши вопросы они (Минюст) отвечали так: если я авторитетна, то к моему мнению прислушивается большое количество человек, – рассказывает Галина Арапова. – Они считают, что я такая всемогущая? Опубликовали мой комментарий к закону о блогерах в региональной газете, население его подхватило, и тут же президент побежал менять политику?»
Внимание «сверху»
За время судебных заседаний появилось и множество других вопросов. Почему готовить дело Минюсту помогал центр по противодействию экстремизму ГУМВД по Воронежской области (центр «Э»)? Где письмо и фамилия того человека, по доносу которого была инициирована проверка? Почему, наконец, участвуют в процессе сами сотрудники Минюста, и почему они лично подают документы и ходатайства?
Центр «Э» возник в деле неожиданно – оказалось, по какой-то причине заместитель руководителя этой организации Андрей Романов выполнил для Минюста весьма скромную функцию: лично мониторил (никакого анализа или выводов, только техническая функция) часть интернет-ресурсов, где были опубликованы интервью с Галиной Араповой. «По сути, он выполнил функции нотариуса», – пояснила в разговоре с Лениздат.Ру юрист Центра защиты прав СМИ Светлана Кузеванова.
ФЗ «О полиции» никакого участия отдела в проверке совместно с Минюстом не предусматривает, да и вообще подобного рода осмотры имеют право проводить только эксперты или экспертные организации, к коим Романов отношения не имеет.
Сам Андрей Романов ссылался на приказ руководителя Воронежского Минюста о создании межведомственной группы по оперативному обмену информации об инагентах и на соглашение о межведомственном взаимодействии.
Правда, в соответствии с соглашением о межведомственном взаимодействии Минюст и Центр «Э» выявляют нарушения законодательства о противодействии экстремизму религиозными и общественными объединениями – мягко говоря, не сфера действий или защиты Центра защиты прав СМИ.
Делом организации Галины Араповой руководители государственных структур вообще предпочитают заниматься лично. Заверял у нотариуса скриншоты публикаций собственноручно руководитель воронежского управления Минюста Владимир Орлов, хотя даже не имел на это права. Да и все дни в суде в качестве слушателей присутствовали заместитель Орлова и начальник отдела по НКО. «У них дел других нет? – возмущается в разговоре с Лениздат.Ру Светлана Кузеванова. –Это то же самое, что ФАС, Минюст и Роскомнадзор сидели бы на каждом слушании каждого протокола».
Документы не покажем
Вся проверка Минюста была инициирована анонимной жалобой неизвестного гражданина – без нее никаких внеплановых действий ведомство проводить не могло. Так что письмо – документ бесспорно важный. Но ни увидеть его, ни даже узнать фамилию бдительного гражданина не удалось: суд закрылся ссылкой на невозможность раскрывать персональные данные (хотя имя и фамилия к ним не относятся) и другим письмом гражданина. Оказалось, теперь тот «опасается за свою жизнь и здоровье».
Впрочем, письмо судья все же зачитала. «Эти цитаты позволяют нам сделать вывод о том, что его не мог написать обычный гражданин, – замечает Светлана Кузеванова. – В нем было огромное количество ссылок на законы, а все доводы из письма перекочевали один в один в протокол Минюста».
Сами представители Минюста (включая даже свидетеля), к общему удивлению, непосредственно участвовали в заседаниях, вплоть до предоставления ходатайств. Это были те самые люди, которые инициировали дело, подобных прав у них быть никак не могло. «Это все равно, что присутствующие журналисты приносили бы какие-то документы, ходатайства, приобщали их к делу», – поразилась Светлана Кузеванова. «Нарушений было такое количество, что можно было только руками разводить», – соглашается Галина Арапова.
Наконец, это был не первый раз, когда Центр привлек внимание властей после вступления в силу закона об НКО-инагентах. Летом 2014 года Минюст уже проводил плановую проверку на предмет соблюдения законодательства, и на тот момент деятельность организации никаких нареканий не вызвала. «Не только мы, но и Минюст считал, что политической деятельности мы не ведем», – обращала внимание суда Галина Арапова на одном из заседаний.
Без права на отдых
Пятеро главных редакторов воронежских СМИ, в публикациях которых нашли «попытки» Араповой «изменить государственную политику», выступали свидетелями на процессе, объясняя: комментарии у медиюриста они брали не как у директора НКО, а как у уважаемого во всей стране эксперта. С теми же словами
выступали и секретарь Союза журналистов России Надежда Ажгихина и директор информационно-аналитического центра «СОВА», член Совета по правам человека при президенте РФ Александр Верховский (материалы, которые Центр защиты прав СМИ готовил совместно с «Совой» и СЖР, тоже фигурируют в акте Минюста как доказательства).
Десять свидетелей, три дня подряд в суде с открытия и до закрытия, ужасная духота в помещении – до обморока и вызова «скорой» одному из свидетелей – полтора часа с утра на то, чтобы ознакомиться со 600-страничным делом и ночи на то, чтобы подготовить позицию. Все просьбы перенести заседание и дать хотя бы несколько дней на подготовку были отклонены, а сам Минюст в обход всех регламентов лично приносил все документы, которые требовал суд, в течение пары часов, не давая сделать перерыв.
«Это было издевательство – нервы, переживания, – рассказывает Светлана Кузеванова. – Если в понедельник мы начинали бодро-бодро, то к среде уже просто язык заплетался. Кромешная усталость, недосып, нервы, переживания. Последнее выступление Галины было очень яркое, но было видно, что из нее уже на 300 процентов выжали все, что можно».
Как считает руководитель правового отдела фонда «Общественный вердикт» Елена Першакова, которая представляет в суде интересы Центра защиты прав СМИ, это было самое долгое дело по иностранным агентам.
«У нас были судебные процессы, где мы выступали на стороне редакций, которые тоже напоминали театр абсурда, когда было понятно: все, что мы говорим, можно было с таким же успехом говорить в пустыню, – рассказала Лениздат.Ру Галина Арапова. – Но трехдневный марафон, когда нам не давали возможности ни отдохнуть, ни подготовиться к заседанию, чтобы хотя бы писать документы по-человечески, а не прямо в суде от руки – такого еще не было».
Позорное клеймо
Как рассказывают представители Центра, что все было предрешено, было понятно. «Но, конечно, это очень неприятно, потому что мы все-таки юристы-идеалисты, и мы считаем, что есть закон, и он должен применяться, – возмущается Галина Арапова. – А у тебя на глазах этот закон просто ни во что не ставится. И это в очередной раз вызывало ощущение тошноты – вы же юристы, ну постарайтесь хотя бы мотивировать свое решение, разобраться, а не просто отработать заказ».
Согласна и Светлана Кузеванова: «Когда в суде ты четыре часа приводишь доказательства того, что черное – это черное, а белое – это белое, а потом встает судья и говорит «нет, ребят, черное – это белое, то это, конечно, страшно».
Кроме всех нарушений, которые были допущены в ходе заседания и на этапе проведения проверки и того, что Центр принципиально не осуществляет никакую политическую деятельность, есть и эмоциональная составляющая. «В обществе понятие "иностранный агент" воспринимается абсолютно отрицательно, нет даже нейтрального компонента, – рассказывает Лениздат.Ру Светлана Кузеванова, опираясь в том числе на экспертное лингвистическое заключение. – И, выстраивая репутацию ведущей экспертной организации почти 20 лет, мы получаем это позорное клеймо за какие-то два месяца. То, за что нас всегда уважали и ценили коллеги, теперь вменяют нам как страшную крамолу и деятельность против государства».
Самоликвидироваться, как поступили многие НКО после попадания в реестр (
например – «Информационное бюро Совета министров Северных Стран в Санкт-Петербурге» или «Партнерство для развития», саратовская экологическая НКО), Центр не собирается, но и переставать бороться – тем более. «Представьте: 52 организации в реестре, и никто из них не включился туда самостоятельно, –рассказала Галина Арапова. – Не потому что они хотят нарушать законы, а потому что это очень позорно».
Центр защиты прав СМИ будет оспаривать решение в высших инстанциях, если понадобится, юристы готовы дойти до Европейского суда. «У них свои правила игры, у нас – свои, – считает Галина Арапова. – Мы играем по закону, они явно используют какие-то другие правила. Но мы и дальше будем все делать так, как положено по закону».