СМИ и указ о гостайне: главные вопросы

 

 

Что именно является сведениями, «раскрывающими потери Минобороны России; личного состава в мирное время в период проведения спецопераций», определенно сказать невозможно. Это может быть точное количество потерь, а может – одно упоминание о том, что потери были, замечает юрист, руководитель «Команды 29» Иван Павлов. 

 

Дело в том, что указ президента вовсе не является конечным нормативно-правовым актом. Скорее, это открытие некоего нового «коридора», внутри которого будут действовать уже конкретные приказы Минобороны или других министерств, которым президент даст соответствующие полномочия. Все эти приказы с развернутыми перечнями сведений, подлежащих засекречиванию, и сами секретны. «Мы с вами узнаем, что именно было запрещено, только когда наше уголовное дело, не дай бог, будет рассматриваться судом», – поясняет Лениздат.Ру Иван Павлов.

 

 

Конкретно в законодательстве это не прописано, там есть только определение «контртеррористическая операция» (ст. 13 ФЗ «О противодействии терроризму»). Единственное, на что можно опереться – неофициальное определение, которое дает сайт министерства обороны. Согласно тексту, под определение специальной операции в мирное время попадают «разведывательно-диверсионные, подрывные, контртеррористические, контрдиверсионные, контрразведывательные, партизанские, антипартизанские и другие действия». Но пока что-то из этого определения (которое, кстати, тоже заканчивается многозначительными словами «и другие») не будет перенесено в законодательство, опираться на него не получится. 

 

А пока законом не утверждено понятие «спецоперация», попасть под этот термин может практически что угодно – гибели «срочников», несчастные случаи, дедовщина, – заключает медиаюрист Галина Арапова в разговоре с Лениздат.Ру. «Но в первую очередь, я думаю, это коснется тех, кто пишет об Украине», – считает она.

 

Таким образом, с одной стороны, что именно в данных о потерях будет являться гостайной, «раскроется» только в засекреченных приказах, с другой стороны – что такое спецоперация, буква закона не знает. Юристы теряются: в таких условиях с уверенностью определить, о чем можно писать, а о чем – нельзя, невозможно.

 

 

Скорее всего, никак. Как говорят эксперты права, сведения о специальных операциях закрыты, и узнать, являются ли те или иные переброски войск или другие военные действия спецоперацией или, к примеру, учениями, зачастую невозможно.

 

 

Например, допустимо ли перепечатывать данные, которые опубликовала какая-то организация, сообщили в интервью другому СМИ местные жители, проболтался кто-то из министерства обороны? Теоретически прямого конкретного запрета нет, но это рискованно – замечает Иван Павлов. Прецеденты были – например, в 2004 году сотрудник Института США и Канады Российской Академии наук Игорь Сутягин был признан виновным в государственной измене предположительно за сбор данных о разработках российского вооружения и приговорен к 15 годам лишения свободы, хотя в своих исследованиях оперировал открытыми сведениями, почерпнутыми из российских газет.

 

 

Это может быть шпионаж, когда некто собирает засекреченные сведения и передает их иностранной организации, ведущей деятельность, направленную против безопасности РФ, или выдача гостайны – когда аналогичные действия совершает непосредственно носитель сведений. Однако в ФЗ 275 «Государственная измена» есть загадочная фраза «оказание иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации». Что именно может попасть под определение «иная помощь» – неизвестно. Если раскрытие государственной тайны (ст. 283 ФЗ «О разглашении государственной тайны») предполагает наказание до четырех лет лишения свободы (если есть тяжкие последствия раскрытия – до семи), то в статье о государственной измене срок возрастает до 20 лет.

 

 

Нет, ответственность должна наступать для тех материалов, которые будут готовиться после подписания указа.

 

 

Закон «О государственной тайне» предполагает, что сведения  о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина не подлежат засекречиванию. Теоретически, это должно распространяться и на те спецоперации, в ходе которых права и свободы были нарушены.

 

Правда, как заметил Иван Павлов, та же статья закона запрещает и засекречивать данные о чрезвычайных происшествиях, угрожающих безопасности и здоровью граждан, и их последствиях. Термина «чрезвычайное происшествие», впрочем, в законодательстве тоже нет, есть только термин «чрезвычайная ситуация». «Это скорее общечеловеческое понятие, – сказал Павлов Лениздат.Ру. – И, исходя из здравого смысла, гибель человека – конечно, чрезвычайное происшествие. Поэтому я считаю, что указ президента незаконен уже в силу того, что он выходит за рамки тех сведений, которые могут быть отнесены к гостайне в соответствии с федеральным законом». 

 

Как сообщил 28 мая Павлов СМИ, юристы и правозащитники собираются оспорить указ президента в Верховном суде, соответствующая жалоба уже готовится.

 

В сущности, как заметила Галина Арапова, военные потери в мирное время уже относили к военной тайне в СССР, именно поэтому так мало освещалась Афганская война 1979—1989 годов. «Потом это все отменили, и фактически это дало возможность работать "Солдатским матерям", организациям, которые защищают родителей солдат, погибших в мирное время, – рассказывает Лениздат.Ру медиаюрист. – Как будут дальше существовать эти организации – непонятно».